Виталий Вульф
«Марина Цветаева н люди театра»
Мое поколение росло в то время, когда имя Марины Цветаевой было мало кому известно. Поступив в МГУ, я поселился в квартире выдающегося актера Художественного театра Александра Леонидовича Вишневского (его уже не было в живых), первого исполнителя роли Бориса Годунова в «Царе Федоре Иоанновиче».
Спустя десятилетие я начал переводить пьесы. В Москве в 70-х годах уже все увлекались Цветаевой, зачитывались «Повестью о Сонечке». Имя Софьи Голлидей было мне знакомо, и конечно, как и все, я прочел цветаевские характеристики Завадского. Это совпало с тем временем, когда я переводил драму Теннесси Уильямса «Царствие земное», ее начинали репетировать в театре имени Моссовета.
Помню его пренебрежительную улыбку и слова: «Если Вы любите так Цветаеву, у меня записаны ее малоизвестные стихи». Листок был написан его почерком... Судя по всему, Завадский очень болезненно отнесся к публикации «Повести о Сонечке», хотя никогда об этом не говорил в театре. В тот период я общался с ним много, это было незадолго до его смерти. Он приходил в театр уже нечасто. Приехал, когда принимали макет художника к «Царствию земному». Спектакль ставил и выпускал Павел Хомский.
После чтения цветаевской прозы Завадский меня особенно интересовал. Он был очень непростым человеком. Восторженно говорил об Улановой (она была его женой довольно долгое время), но внутри театра все знали, что главный человек для него — Вера Марецкая, актриса великого таланта. Он ее звал «В.П.», а она его «Ю.А.». Когда люди, мало знающие его, волновались, что ему сказать после спектакля (он много ставил очень плохих пьес — Сафронова, Сурова), знавшие его говорили: «Войдите к нему в кабинет, и он первый скажет — «Правда, В.П. гениальна?» — и вопрос отпадет сам собой».
Цветаева написала восемь пьес. Спорить сегодня, драматургия это или не драматургия, я не собираюсь, для меня Цветаева — гениальный поэт, и я никогда не смогу понять, как серьезная газета «Московские новости» опубликовала резкую и несправедливую статью М. Синельникова о Цветаевой. Дело не в ее судьбе, не в биографии. К сожалению, сегодня происходит опережение роли ее биографии перед ее поэтическим творчеством. Я с этим сталкивался в Америке.
Сегодня многие режиссеры хотят ставить Цветаеву. Для этого надо уметь читать стихи и понимать условную форму поэтического театра. «Федра», «Ариадна», «Каменный Ангел» — все это, казалось бы, очень далеко от сегодняшней жизни, а тяготение к пьесам — повсюду. В ритмике цветаевского стиха каждая нация (при первоклассных переводах) способна найти свою «нишу». Ее стихи переводить трудно, стихи вообще очень трудно перевести на другой язык. (Лучшая школа поэтических переводов в России — так было.) Оттого слабо на Западе знают Пушкина, Блока, Лермонтова. Проза Цветаевой гораздо более известна, биографии превратились в «бестселлеры» во всех странах мира.
Пьесы Марины Цветаевой принадлежат будущему Театру. Конечно, очень трудно, скажем, ставить Блока (это не вышло даже у Станиславского). Театру требуется сюжет, театр — искусство грубое. Но Марина Цветаева писала для театра, ее пьесы — не только для чтения, и уверен — они найдут себя на сценических подмостках.
http://www.synnegoria.com/tsvetaeva/WIN/about/vulftstheatre.html
«Марина Цветаева н люди театра»
Мое поколение росло в то время, когда имя Марины Цветаевой было мало кому известно. Поступив в МГУ, я поселился в квартире выдающегося актера Художественного театра Александра Леонидовича Вишневского (его уже не было в живых), первого исполнителя роли Бориса Годунова в «Царе Федоре Иоанновиче».
Спустя десятилетие я начал переводить пьесы. В Москве в 70-х годах уже все увлекались Цветаевой, зачитывались «Повестью о Сонечке». Имя Софьи Голлидей было мне знакомо, и конечно, как и все, я прочел цветаевские характеристики Завадского. Это совпало с тем временем, когда я переводил драму Теннесси Уильямса «Царствие земное», ее начинали репетировать в театре имени Моссовета.
Помню его пренебрежительную улыбку и слова: «Если Вы любите так Цветаеву, у меня записаны ее малоизвестные стихи». Листок был написан его почерком... Судя по всему, Завадский очень болезненно отнесся к публикации «Повести о Сонечке», хотя никогда об этом не говорил в театре. В тот период я общался с ним много, это было незадолго до его смерти. Он приходил в театр уже нечасто. Приехал, когда принимали макет художника к «Царствию земному». Спектакль ставил и выпускал Павел Хомский.
После чтения цветаевской прозы Завадский меня особенно интересовал. Он был очень непростым человеком. Восторженно говорил об Улановой (она была его женой довольно долгое время), но внутри театра все знали, что главный человек для него — Вера Марецкая, актриса великого таланта. Он ее звал «В.П.», а она его «Ю.А.». Когда люди, мало знающие его, волновались, что ему сказать после спектакля (он много ставил очень плохих пьес — Сафронова, Сурова), знавшие его говорили: «Войдите к нему в кабинет, и он первый скажет — «Правда, В.П. гениальна?» — и вопрос отпадет сам собой».
Цветаева написала восемь пьес. Спорить сегодня, драматургия это или не драматургия, я не собираюсь, для меня Цветаева — гениальный поэт, и я никогда не смогу понять, как серьезная газета «Московские новости» опубликовала резкую и несправедливую статью М. Синельникова о Цветаевой. Дело не в ее судьбе, не в биографии. К сожалению, сегодня происходит опережение роли ее биографии перед ее поэтическим творчеством. Я с этим сталкивался в Америке.
Сегодня многие режиссеры хотят ставить Цветаеву. Для этого надо уметь читать стихи и понимать условную форму поэтического театра. «Федра», «Ариадна», «Каменный Ангел» — все это, казалось бы, очень далеко от сегодняшней жизни, а тяготение к пьесам — повсюду. В ритмике цветаевского стиха каждая нация (при первоклассных переводах) способна найти свою «нишу». Ее стихи переводить трудно, стихи вообще очень трудно перевести на другой язык. (Лучшая школа поэтических переводов в России — так было.) Оттого слабо на Западе знают Пушкина, Блока, Лермонтова. Проза Цветаевой гораздо более известна, биографии превратились в «бестселлеры» во всех странах мира.
Пьесы Марины Цветаевой принадлежат будущему Театру. Конечно, очень трудно, скажем, ставить Блока (это не вышло даже у Станиславского). Театру требуется сюжет, театр — искусство грубое. Но Марина Цветаева писала для театра, ее пьесы — не только для чтения, и уверен — они найдут себя на сценических подмостках.
http://www.synnegoria.com/tsvetaeva/WIN/about/vulftstheatre.html
