Мстислав Валерианович Добужинский
(2.8.1875, Новгород — 20.11.1957, Нью‑Йорк)
График, живописец, театральный художник.
В 1890-х гг. учится в ряде художественных школ С.‑Петербурга, в 1895 — 1899 гг. — на юридическом ф-те Петербургского университета. По окончании занимается в школах живописи А. Ашбе и Ш. Холлаши (Мюнхен). С 1902 г. — участник объединения “Мир искусства”. Занимается книжной и станковой графикой, преподает в художественной школе Е. Н. Званцевой.
1907 г. — начало работы в театре (“Игра о Робэне и Марион”, Старинный театр, Петербург). В этом же году знакомится с К. С. Станиславским, посетившим его мастерскую. В 1909 г. Станиславский и пайщики МХТ встречаются с Добужинским в Москве и предлагают ему и другим членам “Мира искусства” сотрудничать с МХТ. Проведя необходимые переговоры с коллегами, Добужинский сообщает Станиславскому о желании “мирискусников” работать в Художественном театре и о своем согласии делать декорации и костюмы для “Месяца в деревне” Тургенева (это предложение было адресовано постановщиком спектакля Станиславским непосредственно Добужинскому). Работа Добужинского над “Месяцем в деревне” явилась для него, по собственному признанию, замечательной школой в понимании целостности спектакля. Четыре декорации и сюита костюмов воплощали картины устойчивой, уютной и красивой усадебной жизни. Этому способствовали симметричные построения интерьеров, медлительно-покойные ритмы, породистость, самоценная красота каждого отдельного предмета обстановки (диваны, ковры, люстры, предкаминные решетки с вышитыми экранами и т.п.) и ансамблевость их сосуществования, соответствие цветового решения интерьера актерскому самочувствию. (В. В. Дмитриев назвал это оформление “поющей декорацией”.) Столь высокого союза мирискуснического эстетизма с духом пьесы театру ни до ни после “Месяца в деревне” достигать не удавалось, хотя успех сопутствовал и дальнейшей работе Добужинского над тургеневской драматургией в МХТ (“Нахлебник”, “Где тонко, там и рвется”, “Провинциалка”, 1912 ).
Новые стороны дарования Добужинского, новые возможности сценографии раскрылись в “Николае Ставрогине” по Достоевскому (1913). Здесь, как и в “Месяце в деревне”, возникло полное взаимопонимание с режиссурой (Вл. И. Немирович-Данченко, В. В. Лужский), но уже не ученическое, а равноправное. Художник на лету схватывал подсказки режиссеров, удивляясь, насколько полно совпадает их ощущение автора. Одиннадцать эпизодов инсценировки были решены, разработаны всего за три месяца. Удалось добиться небывалой психологической напряженности в декорации при минимуме выразительных средств. Сценическая архитектура несла отпечаток страдания героев. Быстрая смена эпизодов, лихорадочный ритм. Почти монохромные декорации — и горячечное свечение цвета в костюмах. Огромная роль фоновых задников и света, выхватывающего части интерьеров и бросающего безжалостные тени на потолок и стены. Силуэтность как принцип освещения.
Декорации к “Николаю Ставрогину” оказали длительное и сильное воздействие на последующее развитие сценографии. Добужинский и сам долго не мог отойти от этого спектакля (ряд эскизов написан после премьеры, в том числе и знаменитый “Мост”). Впрочем, и к тургеневским спектаклям Добужинский возвращался неоднократно, создавая выставочные эскизы, вольные композиции, портреты актрис МХТ в тургеневских ролях.
Если в гармоничный мир Тургенева или болезненную ауру Достоевского Добужинский погружался самозабвенно, то пьесу Д. Мережковского “Будет радость” (1916) не принял изначально, считал ее головной и пресной, жаловался, что не чувствует ее “запаха” и “вкуса”. Она послужила для художника лишь поводом для создания картин среднерусской природы. Критика отмечала великолепные пейзажи, ширь полей, солнечные лучи, пробивающиеся сквозь пелену дождя и т. п. За последующие 42 года творческой жизни Добужинский ни разу не взялся более за оформление современной пьесы.
Добужинский начинал работу над многими пьесами, предполагавшимися к постановке в МХТ (“Чайка” Чехова, “Коварство и любовь” Шиллера, “Роза и Крест” Блока), участвовал в создании новой сценической редакции “Горя от ума” Грибоедова (1914). Последней осуществленной работой Добужинского в МХТ стало “Село Степанчиково” по Достоевскому (1917), в ходе которой обозначились расхождения со Станиславским. Режиссер не мог смириться с желанием художника изначально определять облик персонажей (первый конфликт возник еще в “Провинциалке” по поводу грима графа Любина), Добужинский считал унизительным для себя “право вето” относительно костюмов и грима, которое Станиславский предоставил актерам. Критика упрекала оформление спектакля в перегруженности деталями, невыразительности и т.п.
Через некоторое время, однако, Станиславский хотел вновь привлечь Добужинского к работе в МХАТ, а тот признавался: “Я остаюсь всегда Вашим верным учеником в моих театральных работах” (письмо Добужинского от 29 июля 1929 г.).
А. Михайлова http://mxat.ru/history/persons/dobuzhinskiy/
(2.8.1875, Новгород — 20.11.1957, Нью‑Йорк)
График, живописец, театральный художник.
В 1890-х гг. учится в ряде художественных школ С.‑Петербурга, в 1895 — 1899 гг. — на юридическом ф-те Петербургского университета. По окончании занимается в школах живописи А. Ашбе и Ш. Холлаши (Мюнхен). С 1902 г. — участник объединения “Мир искусства”. Занимается книжной и станковой графикой, преподает в художественной школе Е. Н. Званцевой.
1907 г. — начало работы в театре (“Игра о Робэне и Марион”, Старинный театр, Петербург). В этом же году знакомится с К. С. Станиславским, посетившим его мастерскую. В 1909 г. Станиславский и пайщики МХТ встречаются с Добужинским в Москве и предлагают ему и другим членам “Мира искусства” сотрудничать с МХТ. Проведя необходимые переговоры с коллегами, Добужинский сообщает Станиславскому о желании “мирискусников” работать в Художественном театре и о своем согласии делать декорации и костюмы для “Месяца в деревне” Тургенева (это предложение было адресовано постановщиком спектакля Станиславским непосредственно Добужинскому). Работа Добужинского над “Месяцем в деревне” явилась для него, по собственному признанию, замечательной школой в понимании целостности спектакля. Четыре декорации и сюита костюмов воплощали картины устойчивой, уютной и красивой усадебной жизни. Этому способствовали симметричные построения интерьеров, медлительно-покойные ритмы, породистость, самоценная красота каждого отдельного предмета обстановки (диваны, ковры, люстры, предкаминные решетки с вышитыми экранами и т.п.) и ансамблевость их сосуществования, соответствие цветового решения интерьера актерскому самочувствию. (В. В. Дмитриев назвал это оформление “поющей декорацией”.) Столь высокого союза мирискуснического эстетизма с духом пьесы театру ни до ни после “Месяца в деревне” достигать не удавалось, хотя успех сопутствовал и дальнейшей работе Добужинского над тургеневской драматургией в МХТ (“Нахлебник”, “Где тонко, там и рвется”, “Провинциалка”, 1912 ).
Новые стороны дарования Добужинского, новые возможности сценографии раскрылись в “Николае Ставрогине” по Достоевскому (1913). Здесь, как и в “Месяце в деревне”, возникло полное взаимопонимание с режиссурой (Вл. И. Немирович-Данченко, В. В. Лужский), но уже не ученическое, а равноправное. Художник на лету схватывал подсказки режиссеров, удивляясь, насколько полно совпадает их ощущение автора. Одиннадцать эпизодов инсценировки были решены, разработаны всего за три месяца. Удалось добиться небывалой психологической напряженности в декорации при минимуме выразительных средств. Сценическая архитектура несла отпечаток страдания героев. Быстрая смена эпизодов, лихорадочный ритм. Почти монохромные декорации — и горячечное свечение цвета в костюмах. Огромная роль фоновых задников и света, выхватывающего части интерьеров и бросающего безжалостные тени на потолок и стены. Силуэтность как принцип освещения.
Декорации к “Николаю Ставрогину” оказали длительное и сильное воздействие на последующее развитие сценографии. Добужинский и сам долго не мог отойти от этого спектакля (ряд эскизов написан после премьеры, в том числе и знаменитый “Мост”). Впрочем, и к тургеневским спектаклям Добужинский возвращался неоднократно, создавая выставочные эскизы, вольные композиции, портреты актрис МХТ в тургеневских ролях.
Если в гармоничный мир Тургенева или болезненную ауру Достоевского Добужинский погружался самозабвенно, то пьесу Д. Мережковского “Будет радость” (1916) не принял изначально, считал ее головной и пресной, жаловался, что не чувствует ее “запаха” и “вкуса”. Она послужила для художника лишь поводом для создания картин среднерусской природы. Критика отмечала великолепные пейзажи, ширь полей, солнечные лучи, пробивающиеся сквозь пелену дождя и т. п. За последующие 42 года творческой жизни Добужинский ни разу не взялся более за оформление современной пьесы.
Добужинский начинал работу над многими пьесами, предполагавшимися к постановке в МХТ (“Чайка” Чехова, “Коварство и любовь” Шиллера, “Роза и Крест” Блока), участвовал в создании новой сценической редакции “Горя от ума” Грибоедова (1914). Последней осуществленной работой Добужинского в МХТ стало “Село Степанчиково” по Достоевскому (1917), в ходе которой обозначились расхождения со Станиславским. Режиссер не мог смириться с желанием художника изначально определять облик персонажей (первый конфликт возник еще в “Провинциалке” по поводу грима графа Любина), Добужинский считал унизительным для себя “право вето” относительно костюмов и грима, которое Станиславский предоставил актерам. Критика упрекала оформление спектакля в перегруженности деталями, невыразительности и т.п.
Через некоторое время, однако, Станиславский хотел вновь привлечь Добужинского к работе в МХАТ, а тот признавался: “Я остаюсь всегда Вашим верным учеником в моих театральных работах” (письмо Добужинского от 29 июля 1929 г.).
А. Михайлова http://mxat.ru/history/persons/dobuzhinskiy/
