Пушкинский праздник
(Из воспоминаний Павлова Игоря Васильевича)
Как молоды мы были,
Как искренне любили,
Как верили в себя.
Это был второй Пушкинский праздник поэзии. Проводился он в первое воскресение июня.
Я тогда работал в Псковском Обкоме комсомола в организационном отделе. Накануне праздника меня пригласили в Псковский городской отдел милиции и поставили такую задачу. В Пушкиногорье милиции на празднике не будет. Решено, что за порядком будут следить комсомольские народные дружины. Обком комсомола должен организовать эту работу и взять её под свой контроль.
«Подумаешь – прогуляемся, отдохнём», - решили мы. Все в собранной команде были уверены, что за порядком следить будет нетрудно. Тем более что с водкой в то время было «туго», а, как известно, именно из-за перебора с алкоголем чаще всего бывают беспорядки. В Пскове талоны на водку выдавали по одному в руки и отоваривали их в двух-трёх местах в городе. Очереди были внушительные.
А в Пушгорах на празднике Поэзии мы неожиданно увидели, как вдоль дорожек, по которым двигался народ, под тентами за столами красивые девушки продавали не только всякие угощения, но и… «шкалики» с водкой (150-200 гр в стандартной маленькой бутылочке). Без всяких талонов!!! Конечно, шкалики пользовались особенным спросом. День был солнечным и очень тёплым.
Когда на большущей сцене закончились все мероприятия: концерт, выступления поэтов и писателей – народ потихоньку стал расходиться. В основном отправились по пушкинским местам.
Но… далеко не все «гуляли». На поле перед большой сценой остались лежать два-три десятка мужичков, которые по ходу дела отоварились не одним «шкаликом». И после употребления под тёплым июньским солнцем так «расплавились», что самостоятельно встать не могли. Тут понадобилась помощь ДНД (добровольной народной дружины). Кого могли поставить на ноги, «вставляли» в поток идущих людей под их присмотр и помощь. Лежачих аккуратно переносили в тень на прохладную зелёную травку. Никаких вытрезвителей. Прохладная травка сама всё сделает.
Осмотрев всю поляну и убедившись, что в нашей помощи больше никто не нуждается, мы поняли, что теперь можно обратить внимание на самих себя.
Выбрали полянку среди молодых сосенок, откуда открывался великолепный бескрайний вид на Сороть и всю её пойму. И расстелили свою «полянку», развели костерок. Всё отлично! Но чего-то не хватает. А что если украсть…? Кого? Правильно! В машину (при нас была чёрная «Волга») и в город – в Пушкиногорье. А в городе было следующее.
Гейченко собрал у себя в усадьбе всё творческое общество, попросил гулять, но за пределы усадьбы ни-ни, т.к. завтра тоже будут разные творческие встречи с народом. Творческий народ и гулял по кругу вдоль забора, ведя неспешную беседу о том, что ближе сердцу каждого. Среди гуляющих была и наша цель – Белла Ахмадулина. Проникнув на территорию усадьбы через две отодвигающиеся в заборе доски, я незаметно встал в строй степенно дефилирующих по усадьбе. Подошёл к Белле, представился и предложил исчезнуть отсюда к нам, на природу.
- А как это сделать? Кругом забор, и Гейченко не велел выходить за пределы усадьбы, - ответила она.
- А мы тихонько. Видите чёрную «Волгу»?
- Да.
- Напротив «Волги» есть дыра в заборе. За мной.
Мы лихо влетели в «Волгу» и в лес на нашу полянку. Пока ехали, Белла казалась смущённой и настороженной. Возможно, она уже жалела, что доверилась незнакомому человеку. Но увидев ребят с горящими добрыми глазами, костерок и накрытую «полянку» с редисом, луком и дымящейся картошкой, успокоилась и приветливо улыбнулась.
Прозвучали тосты за поэзию, за Пушкина, за Сороть с её необъятными просторами вдали, и тут Белла предложила:
- Хотите прочитаю «Поэму о дожде»?
С нашей стороны дружное согласие и выражения лиц, жаждущие её слушать.
- Можно я запишу это на магнитофон? – спросил я.
- Можно, - ответила она просто и подождала, когда я включу на запись свой «Романтик».
Она читала свою поэму с таким одухотворённым лицом, что казалось - она и впрямь беседует с дождём. И удивительно: несмотря на походные условия, всё записалось достаточно хорошо. Даже местами прослушивается потрескивание костра.
Если у Вас есть копия этой записи, включите и прослушайте ещё раз. Вы непременно прочувствуете вдохновенный голос Беллы и услышите слабое потрескивание костра.
Копию этой записи я отправил в Москву её мужу Мессереру.
(Из воспоминаний Павлова Игоря Васильевича)
Как молоды мы были,
Как искренне любили,
Как верили в себя.
Это был второй Пушкинский праздник поэзии. Проводился он в первое воскресение июня.
Я тогда работал в Псковском Обкоме комсомола в организационном отделе. Накануне праздника меня пригласили в Псковский городской отдел милиции и поставили такую задачу. В Пушкиногорье милиции на празднике не будет. Решено, что за порядком будут следить комсомольские народные дружины. Обком комсомола должен организовать эту работу и взять её под свой контроль.
«Подумаешь – прогуляемся, отдохнём», - решили мы. Все в собранной команде были уверены, что за порядком следить будет нетрудно. Тем более что с водкой в то время было «туго», а, как известно, именно из-за перебора с алкоголем чаще всего бывают беспорядки. В Пскове талоны на водку выдавали по одному в руки и отоваривали их в двух-трёх местах в городе. Очереди были внушительные.
А в Пушгорах на празднике Поэзии мы неожиданно увидели, как вдоль дорожек, по которым двигался народ, под тентами за столами красивые девушки продавали не только всякие угощения, но и… «шкалики» с водкой (150-200 гр в стандартной маленькой бутылочке). Без всяких талонов!!! Конечно, шкалики пользовались особенным спросом. День был солнечным и очень тёплым.
Когда на большущей сцене закончились все мероприятия: концерт, выступления поэтов и писателей – народ потихоньку стал расходиться. В основном отправились по пушкинским местам.
Но… далеко не все «гуляли». На поле перед большой сценой остались лежать два-три десятка мужичков, которые по ходу дела отоварились не одним «шкаликом». И после употребления под тёплым июньским солнцем так «расплавились», что самостоятельно встать не могли. Тут понадобилась помощь ДНД (добровольной народной дружины). Кого могли поставить на ноги, «вставляли» в поток идущих людей под их присмотр и помощь. Лежачих аккуратно переносили в тень на прохладную зелёную травку. Никаких вытрезвителей. Прохладная травка сама всё сделает.
Осмотрев всю поляну и убедившись, что в нашей помощи больше никто не нуждается, мы поняли, что теперь можно обратить внимание на самих себя.
Выбрали полянку среди молодых сосенок, откуда открывался великолепный бескрайний вид на Сороть и всю её пойму. И расстелили свою «полянку», развели костерок. Всё отлично! Но чего-то не хватает. А что если украсть…? Кого? Правильно! В машину (при нас была чёрная «Волга») и в город – в Пушкиногорье. А в городе было следующее.
Гейченко собрал у себя в усадьбе всё творческое общество, попросил гулять, но за пределы усадьбы ни-ни, т.к. завтра тоже будут разные творческие встречи с народом. Творческий народ и гулял по кругу вдоль забора, ведя неспешную беседу о том, что ближе сердцу каждого. Среди гуляющих была и наша цель – Белла Ахмадулина. Проникнув на территорию усадьбы через две отодвигающиеся в заборе доски, я незаметно встал в строй степенно дефилирующих по усадьбе. Подошёл к Белле, представился и предложил исчезнуть отсюда к нам, на природу.
- А как это сделать? Кругом забор, и Гейченко не велел выходить за пределы усадьбы, - ответила она.
- А мы тихонько. Видите чёрную «Волгу»?
- Да.
- Напротив «Волги» есть дыра в заборе. За мной.
Мы лихо влетели в «Волгу» и в лес на нашу полянку. Пока ехали, Белла казалась смущённой и настороженной. Возможно, она уже жалела, что доверилась незнакомому человеку. Но увидев ребят с горящими добрыми глазами, костерок и накрытую «полянку» с редисом, луком и дымящейся картошкой, успокоилась и приветливо улыбнулась.
Прозвучали тосты за поэзию, за Пушкина, за Сороть с её необъятными просторами вдали, и тут Белла предложила:
- Хотите прочитаю «Поэму о дожде»?
С нашей стороны дружное согласие и выражения лиц, жаждущие её слушать.
- Можно я запишу это на магнитофон? – спросил я.
- Можно, - ответила она просто и подождала, когда я включу на запись свой «Романтик».
Она читала свою поэму с таким одухотворённым лицом, что казалось - она и впрямь беседует с дождём. И удивительно: несмотря на походные условия, всё записалось достаточно хорошо. Даже местами прослушивается потрескивание костра.
Если у Вас есть копия этой записи, включите и прослушайте ещё раз. Вы непременно прочувствуете вдохновенный голос Беллы и услышите слабое потрескивание костра.
Копию этой записи я отправил в Москву её мужу Мессереру.
